В  воротах - Виктор  Сухоруков                   

Текст и фото: Павел Яблонский

В Петропавловской крепости, в предчувствии 25-летия первой победы «Зенита»  в  чемпионате  страны  состоялся своеобразный День «Зенита» – представление  аудиодиска  с записью поэмы  экзотического  ленинградского поэта и драматурга  Геннадия Григорьева «День «Зенита». Сыновья Г.Григорьева, скончавшегося 2 года назад, Анатолий и Геннадий, организовали  всё это с участием  друга поэта, з.а. России  Виктора  Сухорукова. Пришло немало петербургских знаковых  личностей  эпохи 80-х, гротескно подаваемой  в поэме  через описание посещения матча «Зенита» в фанатском (ныне именуемом 33-м) секторе на стадионе им. Кирова. Речь о матче с киевским «Динамо», который «Зенит» проиграл 0:3.  «Это поэма не о футболе, а о жизни той вообще, как у Василия Аксенова в его рассказе о баскетболе», -  говорит  ещё один из  друзей Григорьева Кирилл Набутов. На представление диска  приехал и сам перебежчик в Москву, блестящий Виктор Сухоруков, который  с неистовым вдохновением читал вживую то, что записал на диск. Читал  на фоне  развешанной, словно рыбацкая сеть, сетки вратарской и сравнивал поэта с Виктором Цоем. А  также восторженно сообщил, что во время  работы над  поэмой «помолодел до счастливого пацанского состояния». «Зенит» вообще-то  для Григорьева был всегда «чемпион», независимо от успехов, как и для многих  лен-питерских болельщиков и фанатов.

   Нету бога, кроме бога,

   если этот бог «Зенит»,

   если Дмитриев Серега

   пас от Юры не проспит,

   если Мельников коленку

   в сотый раз не повредит,

   если выпустят Саленку,

   если этот бог – «Зенит»!

   Вот на нашу половину

   перевел Блохин игру.

   Пас -  вразрез -  за нашу спину…

   Бирюков орет: «Беру!»

   И уставился Белан

   на ворота, как баран.

   Здесь не кубок чемпионов!

   Не игра для дураков.

   Здесь играет Ларионов,

   Афанасьев, Желудков!

Г.Григорьев родился в Ленинграде, поучился в ЛГУ на филфаке и в Литературном институте  им.Горького. В раскрепощенном 1999-м удостоился премии «Золотое перо». Автор книг «Алиби», «Свидание со СПИДом», «Нет бездельников у нас», «Мы болеем за «Спартак», а также  более 200 радио пьес и т.д. Его любила вся «сайгонская» богема («Сайгон» - знаменитое  ленинградское кафе, где в советские времена собиралась свободомыслящая молодая интеллигенция, творческая и нет, гении и сумасшедшие), куда хаживал и Геннадий, который в те времена опубликоваться, конечно, не мог. Черноватым, ироничным и злым представлялся, как констатировал  сам  маэстро Сухоруков, что нынче, пожалуй, кажется милой потехой. О почтении к Григорьеву говорили также критик Виктор Топоров, историк Лев Лурье, писатель Владимир Рекшан и другие уважаемые люди. Л. Лурье считает, что «Г.Григорьев это явление природы, странное существо, совершенно не приспособленное  к жизни». А известный правдоруб  В.Топоров, выведенный  поэтом  в образе  соучастника с ним зрелища на Кировском и собутыльника  Абрама Колунова, мягко заметил, что Григорьев – «романтик в высшем смысле. Он постоянно думал, что все, что происходит с ним, с друзьями имеет высший сакральный смысл. И ему казалось, что эта жизнь еще не настоящая, а все лучшее в жизни его самого, страны, «Зенита» еще впереди. С «Зенитом» вышло, но с другим нет». Стадион Кирова, который  «приговорили к казни», как выразился Григорьев, живет в поэме, как  единственная Площадь Свободы в Ленинграде в те времена, особенно фанатский сектор, где можно было прокричать, что  хочешь, особенно, предварительно напившись. Получается, путь к свободе на Руси – через питие? И вот, собралось на мероприятии много друзей, журналистов, представителей  болельщицких и фанатских сообществ, но… не было  никого из приглашенных «зенитовцев» – ни ветеранов, ни нынешних. Почему? Возможно потому, что  у собравшихся, в  частности у К.Набутова, много претензий к нынешнему «Зениту», да и витал  среди закоренелых поклонников команды ностальгический  дух  памяти о  «зенитовцах», за которых болели, как за родных, не то, что теперь  - птицы залетные.  А может быть и потому не пришли спортсмены, что этот вечер Григорьева –  вечер теплых воспоминаний  скорее не о спорте, а о том, что с «Геной», «Гешей», «Генкой»  «пили». Как, когда и где «пили» - ностальгически и почти благоговейно звучало в устах едва ли не каждого выступавшего, и это как  раз во след гневному выступлению президента Медведева, что страна спивается. А тут -  как бы  вечер пропаганды  скорее пития, чем футбольного и поэтического бытия, оппозиционный, да еще и перед телекамерами. Что ж, чувствуется, что и сегодня в Петербурге у некоторых представителей  свободолюбивой интеллигенции  живет нонконформистский дух оппозиционности  всякому властному суждению. Этакий  реликт  ощущения свободы,  времен «Сайгона», которая, похоже, и нынче  видится  в  приоритете права человека выпить, а ещё лучше – напиться. Такой вот едва ли не главный признак свободы и демократии на Руси.

"У Григорьева при походе на стадион, где милиция на входе обыскивала болельщиков,  всегда была фляжка с водкой в носке, он в носке всегда носил самое ценное, -  вспоминает с теплым чувством  критик Топоров. - И, для крепости, как вечный «анти» в нашей культуре дополняет, что вставлено и в книжку к аудиодиску. А после матча болельщики шли толпой по городу и кричали речёвку, которую сочинил Григорьев:  «Мы по городу идем, стукаем и брякаем, кого встретим по пути, сразу отх…якаем!".

Суть концентрированно выразил  В.Сухоруков: «Мы с Геннадием Григорьевым тогда пили портвейн, жили проказно, демонстрировали протест системе, бунт  -  проказно». А о  своем исполнении в записи поэмы  артист восторженно воскликнул: «Ай,  да сукин сын, Ай, молодец!... Мне кажется, я уловил не столько содержание, сколько настроение Григорьева». Так что, настроение  - главное, что было в тот День «Зенита». И вообще, странное соседство алкоголя с футболом особенно продолжилось в годы «разгула демократии». Реклама пива и футбола, водки и  бокса и т.п. у нас крепко идут рука об руку. С властных трибун вопиют  об алкоголизме, оздоровлении нации, но в упор не видят  этого  всемогущего бизнеса  «алкоспорт». А  иные свободолюбцы  в этом вопросе  заигрались в игру оппонирования власти и всё продолжают романтизировать стакан, как «средство обретения духовной и интеллектуальной свободы». Лучше б кричали: «Отмойте телевизор от пивной пены!». Кержаков имеет лозунг: «Бил, бью и буду бить», а   болельщики, похоже: «Пил, пью и буду пить!».